О том, как 80 тысяч защитников Севастополя были брошены в 1942-м на произвол судьбы

Несколько дней назад побывал в очередной раз на 35-й батарее в Севастополе. На этот раз с экскурсоводом спустился в казематы.

По ходу экскурсии у меня возникли вопросы о трагической судьбе моряков, оказавшихся в 1942 году в Турции. Но ответов на свои вопросы не получил…

Для тех, кто не знает. Музей «35 береговая батарея» — это мемориальный комплекс на мысе Херсонес, воссозданный усилиями Алексея Чалого и его товарищей. Там нагляднее всего и правдивее всего показана история обороны Севастополя в 1941-1942 годах и совершенного нашими воинами подвига. Но вот, что касается вопроса о том, как самостоятельно спасались героические защитники Севастополя, то однозначного ответа на него нет ни у историков, ни у сотрудников музея…

Итак, конец июня 1942 года. В эти дни на 35-ю батарею стекались все отступавшие под напором немцев и румын последние защитники Севастополя. У них еще теплилась надежда на эвакуацию с моря. Но она не оправдалась.

4 июля газета «Правда» сообщила, что 3 июля советские войска оставили Севасто­поль и эвакуация завершена.

Но это сообщение не было правдивым. Узнал об этом еще четверть века назад, когда изучал следственно-судебное дело военно-морского атташе и одновременно резидента Главного морского штаба ВМФ в Турции Акима Анатольевича Михайлова (подробно написал об этом на Дзене в очерке «Дело резидента Главного морского штаба») (можно прочесть ЗДЕСЬ).

Из материалов этого дела следовало, что в середине 80-х годов прошлого века главный редактор журнала «Знамено­сец» решил выяснить в Главной военной прокуратуре: можно ли упоминать имя Михайлова в печати?

Просьба была вызвана подготовкой к публикации статьи о судьбе моряков, оказав­шихся в Турции после оставления в 1942 году Севастополя, и о той помощи, которую Михайлов «оказал им в лечении раненых и больных, в ремонте судов и отправке их на Ро­дину». Судя по материалам дела, таковых было немало.

Когда спросил об этом экскурсовода. Она лишь пожала плечами…

Как же они там оказались и почему?

29 июня Военный совет флота во главе с командующим вице-адмиралом Ф.С. Октябрьским, руководителем Севастопольского оборонительного района, перебрался в образованный на 35-й батарее запасной командный пункт.

30 июня Октябрьский отправил вышестоящему командованию телеграмму: «…Боевые действия приняли характер уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, дрогнули, хотя большинство продолжает геройски драться. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200-250 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова».

Последний, командовавший Приморской армией, однако, тоже эвакуировался - на подлодке Щ-209. А организацию обороны переложил «на группу генерал-майора П.Г. Новикова», командира 109-й стрелковой дивизии.

В ночь на 1 июля на Херсонесском аэродроме приземлились более десятка самолетов "Дуглас", которыми был эвакуирован высший и старший комсостав во главе с Филиппом Октябрьским. Он так и не смог организовать эвакуацию войск и бросил, по сути, подчиненных на произвол судьбы. А утром генерал-майор Петр Новиков получил телеграмму, из которой следовало, что больше самолетов не будет, людей предлагалось сажать на тральщик, катер, подлодку и «эвакуацию на этом заканчивать». Но на мысе Херсонес в это время находилось почти 80 тысяч человек!

Около недели израненные, уставшие, измученные голодом и жаждой бойцы еще продолжали оборонять подступы к батарее. Немцы их бомбили, применяли огнемёты и гранаты. Сопротивление защитников было сломлено лишь после того, как высадившийся с моря десант противника применил газы…

Из воспоминаний бывшего командира зенитной батареи Г.А. Воловика: «Боеприпа­сы у нас кончились. Вражеские самолеты бомбят с воздуха, истре­бители на бреющем полете ведут пулеметный обстрел. Особенно много людей погибало, в том числе и гражданских, находившихся на узкой прибрежной полосе берега под скалами. Немецкие истреби­тели заходили с моря и, подлетая к берегу на бреющем полете, в упор расстреливали скопления беззащитных людей. Прибрежная вода была полна трупов».

Другой участник тех боев военврач И.П. Иноземцев вспоминал: «Атаки чередовались с бомбежками и артобстрелами. Землянки переполнены ранеными. Жарко, душ­но, жажда, морская горько-соленая вода вызывала еще большую жажду. Всех не покидала надежда на приход наших кораблей».

О военных врачах надо сказать отдельно. В отличие от высшего комсостава, оставивших своих подчиненных, они вели себя героически. Некоторые имели возможность эвакуироваться, но предпочли до конца быть с ранеными.

Среди них:

Кофман отдал свой пропуск на самолет, улетавший на большую землю военфельдшеру Кононовой с новорожденным сыном. Кофман в период обороны Севастополя составил сборник научных трудов, написанных 29-ю медиками. Рукопись была опубликована Главным санитарным управлением в 1943 году, уже после гибели большинства авторов, в том числе и Кофмана. Он был расстрелян в Севастополе 3 июля 1942 года вместе с начальником медицинской службы военно-морской базы военврачом 1-го ранга Михаилом Захаровичем Зеликовым и начальником 41-го госпиталя военврачом 1-го ранга Моисеем Абрамовичем Злотниковым.

Казанский в начале войны командовал санитарной ротой 241-го стрелкового полка 95-й стрелковой дивизии. Возглавив медсанбат батареи, он тоже не бросил своих пациентов и отказался эвакуироваться, заявив: «У меня на руках около двухсот раненных и еще больше в окопах! На кого вы мне прикажете их оставить?».

В июле 1942 года Казанский попал в плен, содержался в шталаге-345. После освобождения и демобилизации Евгений Владимирович проживал на Камчатке. Медаль «За оборону Севастополя» он так и не получил (в отличие от Ф.С. Октябрьского)…

Постскриптум. Из 80 тысяч человек в течение нескольких июльских дней разными способами – на шлюпках, разъездных катерах, на плотах и даже на автомобильных камерах - сумели вырваться из западни более 3 тысяч человек. Кавказского берега достигли около двух тысяч[1]. Часть людей (более 200 человек) были захвачены врагом на воде, многие погибли в море. Сам генерал Новиков с семью десятками командиров покинул батарею на катере № 112, который вскоре был обнаружен и пленен итальянскими торпедными катерами. Точные данные о количестве плененных защитников Севастополя не известны. Самое удивительное, что несколько десятков моряков достигли турецкого берега (в основном, были подобраны турецкими судами). Один из них - военврач Павел Ересько. Его в шлюпке подобрал турецкий пароход «Анафарта» спустя 37 суток! [2]

[1] По докладу Ф.С. Октябрьского, в ночь на 1 июля на всех имеющихся средствах из Севастополя было вывезено около 600 человек руководящего состава армии, флота, а также партийных работников и руководителей предприятий и организаций.

[2] Василь Кучер. "Плещут холодные волны". 1977.